Литературная игра с читателем, можно считать, уже оформилась в самостоятельный жанр. И главным направлением сделался римейк известных произведений. Особенно постарался в этом направлении издатель Захаров, крестный отец Бориса Акунина. Но если для «взрослого» читателя литературные поденщики перелицовывали классику, того же «Идиота» Ф. М. Достоевского, то для «юных» потребителей была заказана версия «Старика Хоттабыча». Некто Сергей Кладо под двусмысленным псевдонимом Обломов соорудил сказочно-фантастический и чудовищно косноязычный роман «Медный кувшин старика Хоттабыча». Знакомый всем сюжет был переписан по законам современной элитарной прозы, в коей маргинальные явления становятся центральными и обязательно наличие молодежного слэнга, марихуаны, компьютера и прочих атрибутов «современности».
Монополию Захарова на римейки нарушило издательство «Вагриус», выпустив авантюрно-плутовской роман «Кот» Сергея Буртяка. Заметьте, не сказочный, не фантастический, а авантюрно-плутовской, хотя в основе его лежит популярный сюжет Шарля Перро про Кота в сапогах. Кстати, кота, доставшегося в наследство герою романа Егору Мельникову, зовут Шарль. И здесь то же — «секс, наркотики, рок-н-ролл», интернет и слэнг. Кот материализуется в двойника Егора и делает за него всю работу: втирается в доверие к Королю — нефтяному магнату, соблазняет его дочь-Принцессу и выделывает прочие подобающие Коту штуки.
Между «Котом» и «Медным Хоттабычем» можно обнаружить массу сюжетных параллелей, поскольку сотворены они по единому рецепту. Но издатели категорически не желают относить их к фантастике, и для этого имеется теоретическое обоснование. Видите ли, в нынешнем стремительном мире у читателя нет времени глубоко вникать в текст, поэтому сюжет и герои произведения должны быть ему уже знакомы. Для этого и нужен римейк. Произведение посвящено современности, все герои текущего времени налицо: олигархи, бандиты, компьютерщики. А сказочная фантастика отдельных сюжетных линий обусловлена не авторским замыслом, но заложена в первоисточнике римейка.
Самый раскрученный и продвинутый российский писатель — Владимир Сорокин. Именно он главный представитель современной русской литературы за рубежом. Фантастики он не пишет, а занят спецификой языкового бытия. Наиболее прогрессивное мировое литературоведение убеждено, что именно аналитические и художественные размышления о законах бытования смысла и языковом бытии являются самым глобальным литературным открытием XX века. Отсюда происходят постмодернизм, деконструкция и постструктурализм. А роман Сорокина «Лед» — концепт интеллектуального бестселлера с нехарактерным для автора линейным сюжетом.
Интересно, посчитали бы данный роман концептом, будь он написан, например, Александром Громовым и издан в серии «Абсолютное оружие»? Скорее всего, и внимания критики не обратили бы. Может, поругали бы за неполиткорректность, которую Сорокину ставят в заслугу, поскольку — постструктурализм и деконструкция. Конспирологическая история о 23 тысячах Людей Света, голубоглазых блондинах, которых пробуждают ударами ледяного молота в грудь и которые начинают после этого говорить сердцем, вполне фантастическая. И сорокиноведы это отмечают: сюжет опробован фантастами. Но Владимир Сорокин создал роман-метафору, мистический роман об Идее, метафизически осмыслил ментальность и т. д. И соединил все это с голливудской попсовостью изложения. Именно в этом величие его литературного подвига. Король имеет право ходить голым, поскольку это актуально-концептуальная «новая искренность», недоступная среднему уму.
Метафизика, кстати, тоже не имеет отношения к фантастике, проходя по ведомству скорее философскому, чем литературному. Метафизик номер один у нас — Юрий Мамлеев. Недавно вышел его новый сборник рассказов «Задумчивый киллер». В рассказе, давшем название книге, наемный убийца однажды не сумел расправиться с намеченной жертвой. Он рефлексирует, пытается скрыться от заказчиков, но оказывается, что все, кого ему заказали, непостижимым образом погибают сами. Сам Мамлеев характеризует свой творческий метод таким образом: «Метафизический реализм наряду с обыденной земной реальностью также изображает нечто невидимое, скрытое в глубинах человека. В социальном и психологическом смысле человек представлен в литературе достаточно полно. Наша задача — показать человека изнутри: ночную сторону его души и высшую, связанную с Богом, сторону».
Метафизического реализма хоть отбавляй в романе Белоброва—Попова «Красный Бубен». А еще там полно неполиткорректного отношения к евреям, русским, азербайджанцам и прочим национальным и социальным группам. Ядреная деревенская проза переходит в ужастик, когда на тамбовскую деревню Красный Бубен начинается нашествие вампиров — ветеранов Великой Отечественной. И все это занимает почти 800 страниц. «Ночной стороны души» с сексуальными перверсиями и народными матерками хватило бы на трех Мамлеевых. Но кто такие эти Белобров и Попов, чтобы ими занимались солидные литературоведы? Хотя концептуализма и структурализма в их бесшабашно веселом романе тоже с избытком. Издан он в серии «От заката до рассвета» издательства «Лимбус-пресс», что прямиком отсылает читателя к эстетике Голливуда, Тарантино, «Прирожденным убийцам» и прочей элитарной кинопопсе. В принципе, упырей кровососущих вполне адекватно можно было бы заменить братками обыкновенными, но это снизило бы уровень элитарности и потребовало бы в качестве компенсации более эстетского подхода к кровопролитию и соитию. Авторам же, похоже, просто хотелось похулиганить, но на уровне образованной тусовки, которая не только кино смотрит, но и Мамлеева читает.
* * *
Литературные границы меняют свои очертания. Лингвистические эксперименты начинают вытеснять старую добрую поэзию, маргинальная литература, сосредоточенная на сексе, наркотиках и насилии, временно становится магистральным направлением. Нецензурная лексика детабуизируется, и снобы упиваются примитивным матом. Процессы разрушения, демонтажа, расчленения текста, смысла, жизненных реалий, самого языка овладевают мэйнстримом. А сбоку царапаются сетераторы со своей сетературой, и на сервере диком чего только не произрастает. Впору говорить уже о сортиратуре, поскольку сортиры тоже являются традиционным местом литературного и художественного самовыражения народных масс.
Процессы эти в достаточной мере объективны и неизбежны. Без борьбы нет движения вперед, и ничто так быстро не устаревает, как новое. В традиционных сюжетных жанрах тоже происходят перемены. Разве на фантастику не влияет эстетика Голливуда и комиксовое мышление? На стыке журналистики, современного фольклора и литературы возникла таблоидная фантастика, заполняющая страницы желтоватых еженедельников историями об НЛО, вампирах, проклятиях колдунов и разнообразных бытовых чудесах. Практически все эти короткие истории сочиняются специально для привлечения читателя. А потом из них вырастают «Секретные материалы».
